Ангарский Сокол [СИ] - Дмитрий Хван

— Типа казанцы тут виноваты, — усмехнулся Саляев, развалившись в кресле. — А царь Миша на белом коне!

— Не хочет царь ручки пачкать, — заметил Радек. — Вот как выпутался.

— Да, картинка мерзковатая получается. И мы в этом виноватые выходим, — Соколов задумался.

— Уж я этого Беклемишева спрошу об этом, когда он в Ангарске будет! — заявила супруга Вячеслава, сверкая глазами.

— Даша, успокойся, — Соколов обнял жену за плечи. — Попробуй зайти с другой стороны — не всё так плохо, как ты думаешь.

— Да? А что же тут хорошего?

— Сама посуди, где у крестьянина лучшая доля по их невеликим потребностям? Да только из-за того, что им теперь не грозит голод и холод, работы до кровавых мозолей не будет, никто его смердом не назовёт, а дети будут образованы — разве это не говорит о том, что им, по сути, повезло? И я не говорю о лучшем быте и постепенной механизации труда.

— Да, это несомненно, — негромко проговорил профессор, отхлёбывая горячий медовый напиток.

— В целом, я согласна, — пробурчала Дарья. — Но могли бы их спросить!

Мужчины в унисон засмеялись, а Саляев объяснил, не забывай, мол, где мы. Век разгула демократии ещё не наступил, тут последний век Средневековья.

— Но у нас никаким средневековьем и пахнуть не должно! — уверенно сказала княгиня, на что никаких возражений не последовало.

— Может в этом и состоит наша миссия? Если учесть, что попади мы куда-нибудь в более людные или цивилизованные места, то белели бы наши косточки уже давно, — пробормотал Радек, подперев кулаком голову.

На несколько минут профессор, казалось, выключился из неспешного разговора друзей и, придвинув к себе карту Забайкалья, долго всматривался в неё.

— На Ангаре новых поселений пока организовывать не будем, кроме Свирска. А будем укрупнять имеющиеся. Ангара и так постепенно обживается. Сейчас задача номер один — застолбить Амур, — объявил Соколов.

Соколов рассказал, что новости с Амура идут ободряющие. Сазонов прочно уселся в Албазине и установил контакт с местными, сделав ставку на одного из князей. Достаточно молодого, чтобы полностью попасть под влияние Алексея и сироту, что исключало поползновения его родни, пока с ним всё в порядке. Задача Сазонова была с ним обговорена — он должен был, набравшись сил и средств, занять устья Зеи, Сунгари и Уссури.

— А на Амур нам нужно перебрасывать молодые бездетные пары с Ангары. Новичков туда, конечно же слать не будем.

— Тамара говорила о совхозах, — заметил профессор. — Думаю, это дело здравое — новичков надо понатаскать работой с новыми для них культурами, в первую очередь, я говорю о картофеле и о помидорах. Помниться из истории, что именно с ними у крестьян были проблемы — вплоть до Екатерины Великой пытались их заставить растить картошку.

— Ну и работа с теми же сеялками и прочими девайсами, — добавил Саляев.

— Дарья, а в каком состоянии здоровье наших новичков? — скрестив пальцы, спросил старшего медика княжества Радек.

— На слабую троечку, не более, очень много ослабленных. Зубы у многих в ужасном состоянии. А дети совсем слабенькие — они сейчас активно отпаиваются куриным бульоном. Люди говорят, что около трёх десятков человек в пути погибло.

— Да уж, в пути их не особо потчевали, — проговорил Саляев. — Разносолов не предлагали.

— Но ничего, у нас с голоду не помрут, отъедятся, — Дарья вынула из печи котёл с томившимся там борщом и осторожно приоткрыла крышку, выпустив гулять по комнате великолепный аромат.

— Пусть немного остынет, давай пока салатик, зря, что ли я овощи стругал? — Саляев демонстративно похлопал себя по животу.

Дарья поставила на стол большую миску с нарезанным салатом.

— Душераздирающее зрелище! Оливье в тазике, как дома, — рассмеялся Ринат.

— А майонез как в прошлый раз? — уныло спросил Радек.

— Нет, я добавила уксуса в замес. Ещё бы перцу чёрного и вообще было бы отлично, — ответила с улыбкой княгиня.

— Ну, я пойду Стаса позову. Да и Ярику скоро просыпаться, — Соколов ушёл в детскую.

Вскоре в комнате появился и старший сын ангарского князя — Станислав, от обиды надутый до невозможности. Ещё бы, только наши захватили позиции врага, пустив в ход танк, как маршала зовут обедать! Он не принимался за еду, пока не расставил на краю стола всех своих солдатиков.

— Молодца, Стас! — подмигнул пареньку Ринат. — Подрастёшь, ко мне в Удинск давай, будем из пушек стрелять.

Стасик тут же расцвёл от удовольствия, правда пострелять ему хотелось уже сейчас.

Профессор, тем временем, склонившись над столом, негромко спросил Соколова:

— Как думаешь, а царь-то примет наших послов?

— Примет, конечно же, — убеждённо ответил князь, — да только из-за одного любопытства уже примет! Вон, алтын-хановских послов принимал же, а мы чем хуже?

Радек согласно закивал, а Вячеслав погрозил пальцем Стасу, чтобы тот не ковырялся ложкой в тарелке, а ел налитый матерью борщ.

Карпинский передавал из Енисейска, что Беклемишев предложение ангарцев о встрече с царём воспринял как само собой разумеющееся. Он посоветовал отправляться в путь вместе с царским караваном ясака. Да приготовить подарков монарху побольше. А вечером из Удинска пришло сообщение. Помощник Саляева по боевой подготовке молодёжи, прапорщик Афонин докладывал, что паробот с енисейцами прошёл мимо острова. Это значило, что через трое суток Беклемишева можно ждать в Ангарске. Соколов решил встретить Михаила Васильевича по-домашнему, поселив в гостевой половине своего дома. Ночью, при свете свечи, князь прокрутил в голове возможный сценарий предстоящего разговора с царским чиновником, выписав на бумагу основные вопросы, которые ему хотелось бы обсудить, да предложения, которые он хотел озвучить.

Ужин был великолепен. Хозяйки Ангарска постарались на славу. Мясное рагу с овощами, запеченный с сыром и мясным фаршем картофельный пирог, салат «Столичный», хлеб с кедровыми орешками и ягодный морс, всё было съедено до крошки. Супруга Беклемишева и два его взрослых сына были довольны приёмом, что им оказали в доме ангарского князя. Беседы на житейские и бытовые темы в гостиной продолжались, а мужчины, тем временем, уединились на веранде, чтобы обговорить более серьёзные дела.

Пожилая тунгуска вынесла им горячий чайник с медовым напитком, настоянным на травах — по рецепту княгини. Проводив её глазами, Соколов повернулся к сидящему в кресле Беклемишеву:

— А как тебе, Василий Михайлович, новый воевода енисейский?

— Молодой да бойкий. Предан он отечеству и царю нашему, батюшке. А отец его геройски погиб при Смоленске, за Отечество своё стоя, потому Василий Артёмович царём и обласкан, — отвечал тот.

— Смоленск теперь у Руси, это хорошо, — заметил ангарский князь.

— Без сомнения! Богатый город, прибыток Отечеству учиняет немалую, да и Полоцк тако же, — соглашался царский чиновник.

А ещё бы хорошо и русские порты на Балтике иметь бы для торговли? — спросил, отхлебнув горячего напитка, Соколов.

Беклемишев сверкнул глазами:

— Не в силах нам со свеем совладать нынче. Свей силён, да с ляхами дружен стал. Не совладать… Чую, сызнова война будет с ляхами, не иначе, те себе короля нашли нового, тако же свейских кровей.

— А если мы сможем помочь? — поднял глаза Соколов.

— Что? Нешто вы… Не пойму я тебя, князь, — брови Беклемишева поползли вверх, да там и остались.

— Сколько стрельцов ты можешь привести в Ангарию сейчас? — продолжал удивлять собеседника Вячеслав.

— Под восемь десятков, не более…

— Мои люди могут обучить их палить из ангарских ружей, да лить для них пули, — внимательно смотрел на собеседника Соколов. — А так же стрелять из пушек.

— Те, что не каменьем, а бонбами палят? — недоверчиво, с удивлением вопрошал Василий Михайлович.

— Ими самыми, — кивнул Вячеслав и добавил, — плата обычная.

Беклемишев поморщился:

— Не реки оное уплатой али покупкой. Государь наш не может людьми православными торговлю учинять. Ибо церковь наша святая, православная, проклянёт его.

— А что же он учинил уже? Не продажу ли? — усмехнулся Соколов.

— Не смейся, князь! То государевы людишки были, на волжские землицы посаженные, а нынче они в Ангарское княжество определены. Тако и далее будет! А слова твои я в уши царские сам передам.

Как сказал Беклемишев, по такому случаю, он и сам на Москву путь держать станет. Вместе с ангарскими послами.

План Сэрэма работал — одна за одной амурские деревеньки признавали над собой власть даурского князя Ивана и верховную власть Ангарии. Некоторые старейшины соглашались уйти из-под солонца просто по факту прибытия ангарцев и их рекрутированных дауров. А иные покупались за красивое зеркальце, коробок спичек и отрез ткани красного цвета. Перешедшие под Албазин поселения переставали платить дань Бомбогору, прогоняя сборщиков дани взашей. Поначалу это проходило, но Сазонов не уставал повторять своим людям, что уходили в приамурские посёлки, об осторожности, а также о корректном отношении к людям солонца. Смена власти не везде проходила гладко. Близ устья Зеи, в одном из крупных посёлков дючеров, ангарских послов не просто прогнали, но ещё и побили, да весьма крепко — четверо дауров погибли от ранений. Вероятно, на этот раз сказалось отсутствие среди послов самих ангарцев, один вид которых творил полдела. А при ангарцах их подданные дауры не зарывались при общении с другими амурцами. И вот случилось такое происшествие. И что было делать?